Я приехала домой в плохом настроении. Дома я не могла найти спокойствия, вечно срывалась на Лёше и Юле. Доводила сама себя до слёз. Погода стояла ужасная, весь август шли дожди. Я продолжала работать в «AllSports», продолжала готовиться к очередной сессии. Но когда шли дожди, я садилась у окна, брала фотографию Фернандо и думала об ушедшем лете. Я больше не могла держать в себе все нахлынувшие чувства: страх, боль, отчаяние, ненависть, злость, печаль, вина, безысходность – все слилось единым потоком. Но, несмотря на это, у каждого чувства был свой вкус. Я различала их. Боль – горькая, жгущая мои легкие и горло. Страх – холодный и обволакивающий, как азот. Отчаяние – соленое и теплое, как мои слезы. Ненависть – сухая и горячая. Злость – горькая и перченая, как индийские специи. Печаль – кислая, как лимонный сок. Вина – тяжелая топкая и глубокая, как оскома, вяжущая во рту. Безысходность – прозрачная и прохладная, как дым от сигарет или туман, окутывающий тебя, от нее не укрыться, она обволакивает все тело. И тогда скулы начинает сводить от ужаса. Я опустела. Все вырвалось наружу вместе с неистовым воплем… Пустые, трухлявые слова «переживала, терзалась», за ними ничего не стоит. Как они могут выразить физическую боль, рвущую на куски?
Да, после ссоры Фернандо звонил мне много раз, но я просто не брала трубку, он писал мне на Email, но я даже не читала… Писал мне письма, они приходили, но я их выбрасывала. Я просто обожглась… Но один раз я всё же прочитала его письмо:
«Трудно писать тебе, прошлой ночью я совсем не спал – осознал наконец, что между нами все кончено. Это очень странное чувство, никак не могу к нему привыкнуть, хотя, оглядываясь назад, что иначе и быть не могло. Мы слишком далеки друг от друга, принадлежим к разным мирам, и все таки именно с тобой я узнал, что такое любовь, почувствовал, как это бывает, когда незнакомый человек вдруг становится дороже всех на свете. После нашего знакомства я изменился, стал лучше и всю жизнь буду благодарить тебя за это. Я не ропщу. Напротив, я твердо знаю, что наша встреча была не напрасной, и я рад, что мы были вместе, пусть и не очень долго. Если когда-нибудь, в следующей жизни, в далеком будущем, мы встретимся вновь, я улыбнусь тебе и вспомню наше лето. Мы многому научились тогда друг от друга, а главное – научились любить. И может быть, на самый короткий миг ты почувствуешь то же, что и я, и улыбнешься мне, вспомнив все, что мы пережили вдвоем. Я люблю тебя, Аня! Фернандо…»

«В каплях слёз, в звуках фраз, в стуке сердца сквозь холод мёртвых зим
Пусть живёт это в нас, до тех пор пока этого хотим.
До тех пор, пока боль долгим эхом лет в душах будит грусть,
Пронесу пред собой, как свечу сквозь ночь, я ещё вернусь…»
Это слова из его любимой песни… Да, я помню эту песню. Мы долго о ней говорили. Я даже полюбила её, но не сильнее, чем его. Вот так я каждый день думала о нём… Всю осень… Весь декабрь… И опять слова его любимой песни:
«Лишь с годами боль потерь
   Станет меньше, но сейчас
   Не спеши захлопнуть дверь,
   Оглянись назад еще раз.»
Я сдала сессии, я работала по 24 часа в сутки, я ничего не замечала, кроме городской суеты. Единственное, что я сделала в начале декабря – слетала на могилу к Хиту. Я принесла ему белые розы. Да, те самые белые розы, которые он так любил.